Глава 36

Содержащая отрывки из воспоминаний Губкина о В.И. Ленине.

«Как-то среди зимы звонят из Кремля и требуют кого-либо из членов коллегии Главконефти к телефону. Главконефть тогда почему-то перекочевала в Петербург в б. Нобелевский дом на Екатерининском канале, оставив в Москве небольшое представительство, в том числе и меня. Подхожу к телефону. Сообщают, что будет говорить Ленин. Владимир Ильич, осведомившись, кто у телефона, передает неизвестный мне факт о том, что нижегородские власти задержали маршрутный поезд с нефтью для Москвы, и приказывает немедленно проверить это, составить срочно строгую телеграмму и привезти ему на подпись. Далее последовал строгий приказ следить за продвижением маршрута и ему докладывать. В то тяжелое время Ленин искал выхода из тисков топливного голода и хватался буквально за всякую возможность, сулившую принести облегчение. Так, пользуясь тем, что Астрахань оставалась в наших руках, он пробует через нее установить связь с Грозненским районом, который в конце 1918 года тоже оставался еще во власти Советов. Прямой железнодорожный путь через Ростов был уже отрезан. Там хозяйничали белые. Оставалась возможность проникнуть только из Астрахани степями вдоль побережья Каспийского моря. С этой целью зимой в начале 1919 года была организована экспедиция под руководством тогдашнего члена коллегии Главконефти С.М. Тер-Габриеляна. Задачей экспедиции было — попасть в Грозный и свезти туда денежное подкрепление промыслам. К сожалению, дальше Астрахани экспедиция не попала, ибо путь на Грозный и в этом направлении был отрезан. В эту злополучную зиму там, в прикаспийских степях, страдала от холода, голода и тифа очистившая Северный Кавказ и отступавшая на север XI Красная Армия.

Завезенные в центр страны запасы нефти быстро истощались. Случаи самовольного захвата жидкого топлива местными властями повторялись.
…В течение двух лет страна пролетарской диктатуры не получала подкрепления своих нефтяных запасов…
…К началу 1920 года все нефтяные запасы в РСФСР окончательно иссякли…
Зимою 1919/20 года был освобожден Донбасс, а в середине января 1920 года пришла весть об освобождении Урало-Эмбинского нефтяного района. В этом районе на нефтеперегонном заводе в Ракуше, расположенном на северном побережье Каспийского моря, скопилось около 14 миллионов пудов (230 тысяч тонн) невывезенной нефти. М.В. Фрунзе, командующий Туркестанским фронтом, срочно сообщил об этом Совету обороны, Реввоенсовету и Чусоснабарму. У Владимира Ильича возникла мысль вывезти эту нефть в центр Советской страны; он передал этот вопрос на срочную проработку в Главнефть. Надлежало организовать этот вывоз еще в зимнее время, до открытия навигации, и хоть немного помочь красной столице, задыхающейся в тисках нефтяного голода. Возникал вопрос, каким путем организовать этот вывоз зимою из пустынного края, где гуляли снежные бураны. В обычное время сообщение с Эмбинским районом осуществлялось по Волге через Астрахань и вдоль северного берега Каспийского моря до Гурьева (в устьях реки Урала) и до Ракуши, через которую шел нефтепровод с нефтяных промыслов Досора и Маната к Каспийскому морю. Этим путем вывозили нефть и шло снабжение района продовольствием, оборудованием и материалами. После закрытия навигации район оказывался оторванным от всего остального мира на 5–6 месяцев в году. О невозможности вывоза говорить было нельзя. Нужно было что-то придумать. Вспомнили, что единственным транспортным средством в степях, засыпанных снегом, — в снежной Сахаре — может быть только верблюд, что единственной посудой, в которую могла быть налита нефть, являлись 8 — 10-пудовые бочонки, которые хранились на нефтеперегонных заводах в так называемых байдарках, где готовилась посуда для сухопутных перевозок. На каждого верблюда можно было погрузить не более 2 наполненных нефтью бочонков, т. е. около 16–20 пудов. Следовательно, караван в 100 верблюдов мог захватить приблизительно 1500–2000 пудов (около 25–30 тонн) и при расстоянии от Ракуши до Уральска (первого железнодорожного пункта) около 450–500 километров сделать два оборота в месяц. Если бы удалось снарядить несколько караванов, то можно было бы вывезти в Уральск несколько сот тонн нефти и направить ее оттуда на помощь Москве. Эти соображения были доложены В.И. Ленину, и он одобрил их ввиду безвыходности положения. Началась повсеместная мобилизация бочек. Со всех заводов было собрано около двух тысяч бочек, в которых можно было вывезти около 15–20 тысяч пудов нефти. Вся эта тара в архисрочном порядке, при исключительном нажиме Владимира Ильича, была направлена по железной дороге в Уральск. Оперативное руководство всем делом было возложено на вновь назначенного начальника треста «Эмбанефть» т. Фридмана, который следом за бочками направился в Уральск. При проектировании завоза эмбинской нефти никому в голову не приходило, что в Эмбинских степях нельзя будет достать верблюдов. Однако оказалось, что на всем пространстве между Уральском и Каспием вдоль по реке Уралу и на многие десятки километров в сторону от реки верблюдов нельзя будет найти. Часть их погибла во время гражданской войны, а остальные были угнаны в глубь степей, за пределы досягаемости. Форсируя «верблюжью историю», как было окрещено все предприятие по вывозу нефти из Ракуши на верблюдах, учитывая в то же время всю ее рискованность и ненадежность, Владимир Ильич стремился обеспечить вывоз этой нефти обычным путем, через Волгу. Задолго до открытия навигации, еще 27 февраля 1920 года, он посылает телеграмму в Астрахань комфлоту Раскольникову с копией члену Реввоенсовета XI армии С. М. Кирову:
«Надо напрячь все силы, чтобы, не теряя ни часа, с максимальными предосторожностями перевезти всю нефть из Гурьева тотчас по открытии навигации. Отвечайте немедленно, все ли меры приняты, какова подготовленность, какие виды, назначены ли лучшие люди, кто отвечает за осуществление безопасного подвоза по морю. Ленин».
В разгаре наших хлопот по вывозу нефти из Ракуши, приблизительно в конце марта (точно не помню), пришла вторая радостная весть о занятии доблестными войсками Красной Армии Грозненского нефтеносного района. Открылась возможность везти в Москву грозненскую нефть не на верблюдах, а маршрутными поездами. Нефтяной голод начал мало-помалу изживаться, а «верблюжья история» с вывозом нефти с Эмбы потеряла свою остроту и стала понемногу забываться».